Сергей Артюхин - 80 лет форы [СИ -- версия от 26.03.2010]
1 июля 1942 года.
Великобритания, Лондон.
Под тем же самым рестораном, в той же самой комнате, те же самые люди, что и пару недель назад, собрались для решения все той же самой проблемы.
Уничтожение Советского Союза после очередных успехов Красной Армии и детального анализа имеющейся информации о ее состоянии более не выглядело простой задачей. Собравшиеся это прекрасно понимали.
- Господа, - раздавшийся в тихой комнате голос заставил вздрогнуть нескольких присутствующих. - Друзья. Как мы с вами осознали сегодня, немедленное военное противостояние против СССР невозможно. Наше преимущество в авиации не настолько велико, а имеющееся количество тяжелых бомбардировщиков совершенно недостаточно.
- Отдавать Германию русским нельзя! - с другой стороны стола вскочил невысокий человек и яростно грохнул кулаком по столу.
- У нас нет другого выхода. Нам нужно успеть занять Францию и Италию. На данный момент - это лучшее, на что мы можем рассчитывать в Европе без угрозы военной конфронтации с Советами.
- Я еще раз повторяю: если мы отдадим русским Германию - нам конец!! - невысокий спорщик сорвался на крик. - Если мы вступим в войну против Советов прямо сейчас, у нас есть хорошие шансы на победу. Если нет - Сталин станет настолько сильным, что даже вместе мы не сможем нанести ему поражение!
- И как вы планируете с ними воевать? Бомбардировщиков слишком мало!
- Мы уже это обсуждали! После поражения Германии и Японии мы используем Францию и Италию как плацдармы. А также Турцию. А затем, создав к тому моменту многотысячные воздушные армады, мы разнесем этот чертов Союз на куски! Даже после получения Германии они будут слабее, чем Америка и Британская империя! Тем более что США согласны отложить вопрос развала колониальной системы на несколько лет.
- Это не вариант! Если русские победят Гитлера, то за эти несколько лет они успеют создать достаточно сильную противовоздушную оборону. И что тогда, а? Что тогда?
- Они не успеют. Крайний срок - это сорок пятый год.
- Немцы падут максимум в конце сорок третьего. У русских будет больше года. Не находите это несколько... большим промежутком времени? - высокий тощий господин в смокинге и галстуке присоединился к спорщикам, небрежным щелчком отправив в пепельницу угасающую сигару.
- А у нас есть еще больше времени.
- А Япония? Вы уверены, что мы разгромим ее к сорок пятому?
- Не имеет значения. В сорок пятом она не будет уже в состоянии повлиять на обстановку в Европе. Еще раз повторяю - все уже обсуждалось, зачем нам еще раз приводить те же самые аргументы? Тем более что нам еще необходимо обсудить способы давления на Турцию, провести учет сил и средств, рассмотреть экономические вопросы.
- Ладно. Я согласен, - покачав головой, невысокий спорщик сел.
- Аналогично, - кивнул высокий господин.
Послышались одобрительные реплики. Смена Второй Мировой войны Третьей стала неизбежна.
2 июля 1942 года.
Где-то в СССР.
С трудом добравшись до конца дистанции майор Васильев остановился через несколько метров после финишной черты и, постояв минуту и немного отдышавшись, рухнул на траву. Раненная в памятном лесном бою нога снова отвратительно заныла. Бежавшему вместе с ним Охлопкову было заметно легче - якут умудрялся понимать хриплые команды своего комбата, громко передавая их остальной части колонны.
Желания вставать майор не испытывал. Длиннющий забег, включавший в себя штурм укрепленной позиции, форсирование небольшой речки и прочие занимательные развлечения вытянул из участников все силы. Волевым усилием заставив себя подняться, Леонид отправился в сторону Антонова, только что закончившего инструктаж очередной группы офицеров и теперь вольготно развалившемся на скамейке в тени раскидистого дуба.
- Ну, как мы на этот раз, а, майор? - спросил Васильев, подходя к Антонову и одновременно приветственно протягивая руку.
- На разборе полетов узнаешь, Леня. Но по секрету могу сказать - гораздо лучше, - хитро улыбающийся Антонов сделал приглашающий жест.
Присевший Леонид на секунду закрыл глаза. Откуда-то издалека доносились звуки продолжающихся тренировок.
- Как тебе боевая учеба Особой Армии, а, Лень? - Владимир с усмешкой наблюдал блаженное выражение на лице нового друга.
- Тяжко, Вова. Я в пехтуре уже много лет, а с училищем считать - так и вообще, но таких нагрузок, как за последний месяц, у меня, пожалуй, и не было никогда. Не, в Зимнюю бывало и похуже, да и в нынешнюю тоже, но там война все же, а не абы что.
Все еще улыбающийся Антонов внимательно слушал обычно не слишком разговорчивого майора.
Васильев с некоторым энтузиазмом жаловался, вспоминая, как начиналось переобучение.
В первый же день перед выстроенными на плацу личным составом выступил генерал-лейтенант мрачноватого вида, представленный как начальник специального учебно-тренировочного центра Веткач. Неторопливо вещающий генерал толкнул речь про нужность на фронте солдат нового типа, про верность Родине и Отчизне, в заключение пообещав, что тому, чему их всех здесь научат, их не научат более нигде, и что практически любой вражеский солдат против них шансов иметь не будет. В ответ на это обещание послышались реплики о том, что и сейчас они любому немцу сто очков вперед дадут.
Слова генерала о трудностях учебы были большинством личного состава благополучно пропущены мимо ушей. Что, учитывая фронтовой опыт означенных товарищей, вполне можно было понять.
Но ожиданиям относительно "отдыха в тылу с некоторыми затруднениями", как высказался Шимазин по получении приказа, сбыться было не суждено. Солдаты, сержанты и офицеры выматывались на тренировках так, что сил на походы на танцы не оставалось никаких, даже в специально выделенные для оных мероприятий дни. Подавляющее большинство предпочитало отоспаться.
Спать вообще хотелось частенько - ночные тренировки, стрельбы и марафоны редкостью не были - за месяц таковых было более десятка.
- И я вроде ж как вижу, что все не просто так, а чтобы лучше стать, да не просто на чуть-чуть, а вот как ты, например, - Леонид ткнул Владимира в плечо.
- Хех, да до него тебе, как раком до Луны, - заметил проходящий мимо Шимазин, возвращающийся с теоретических занятий по тактике и потому выглядящий на порядок лучше своего измотанного тренировкой однополчанина.
Антонов, занимающий в центре должность старшего инструктора по действиям разведывательно-диверсионных групп, был объектом зависти довольно большого количества солдат и офицеров. А как же - те же самые марши с той же самой нагрузкой у него получались на порядок легче, плюс Звезда Героя, плюс отличная девчонка, влюбленная, судя по всему, в него по уши. И как бонус - слава известного поэта-фронтовика.
С другой стороны, зависть, очевидно, была белой - переобучающиеся хотели стать такими же, а потому на тренировки не жаловались и старались только лучше. Так что товарищ Сталин вновь оказался прав - если показать человеку эталон, которого он вполне может достигнуть, то для работы над собой появляется более чем отличный стимул.
Разговор друзей прервало появление Анастасии - она как раз закончила смену и теперь устало шагала в сторону скамейки с весело перешучивающимися офицерами.
- Привет, мальчики, - девушка первой поприветствовала поднявшихся мужчин.
- С какими это тут мальчиками вы разговариваете, товарищ Лазина, а? Здесь таких нет, тут только мужчины, - Шимазин, как всегда, не смог удержаться от подколки.
- Ну, мне только про одного из присутствующих сие достоверно известно, товарищи офицеры, - и показала залившемуся краской майору язык.
- И откуда это такие познания? - все же поинтересовался Терентий.
- Отставить пошлости, товарищ майор, - улыбающийся Антонов притянул Настю к себе на колени и, поцеловав ее в макушку, подмигнул комбату.
- Ну вот, чуть что, так сразу Шимазин виноват, - усмехнулся комбат. - А ведь это она первой начала. Ах, женщины, что вы делаете с нами мужчинами, - и сокрушенно покачав головой, Терентий отправился дальше. Пройдя пару метров он приостановился и, полуобернувшись, позвал Васильева за собой:
- Лень, пошли поедим, что ли. Дадим нашим голубкам немного уединения, - и вскрикнул от попадания брошенного меткой рукой желудя.
- Ну вот, опять я виноват. А ведь хотел-то как лучше и...
- Ладно, ладно, иду, - прервал готового начать жаловаться друга Леонид. - Бывай, майор, увидимся еще. Товарищ Лазина, - и откланявшись, Васильев отправился вслед удаляющегося Шимазина.
"Учеба-учебой, а обед по расписанию", - мелькнувшая в голове Антонова мысль заставила его улыбнуться...
3 июля 1942 года.
Вашингтон, Белый Дом.
- Поэтому, господин президент, подобный подход представляется нам необходимым, - в завершение этих слов одетый в генеральскую форму человек ткнул в одну из лежащих перед Рузвельтом бумаг.
